Школьные родительские собрания, как правило, настоящее испытание для родителей, потому что им зачастую приходится выслушивать неприятные, критические высказывания учителей в адрес их ребенка. Каким же образом родители могут извлечь из подобных собраний полезный для себя опыт?

   Отец Дона пришел на родительское собрание подготовленным (с блокнотом и ручкой), чтобы записывать и преобразовывать любое негативное высказывание о его сыне в конструктивное действие.

   ОТЕЦ: Каковы успехи моего сына Дона в этом году?

   УЧИТЕЛЬНИЦА: Ваш ребенок, к сожалению, обычно опаздывает в школу. Он не выполняет домашних заданий, а его тетрадки неопрятны.

   ОТЕЦ: То есть вы имеете в виду, Дону нужно совершенствоваться. Он должен научиться приходить в школу вовремя, делать свои домашние задания, и тетрадки его должны быть опрятными (он записал эти пункты, изложенные в позитивном ключе).

   Когда отец вернулся с собрания домой, десятилетний Дон спросил его: «Что обо мне сказала учительница?» Отец ему ответил: «Я записал то, что она сказала. Если хочешь, можешь прочитать». Дон, который ожидал традиционных замечаний на предмет своего плохого поведения и невыполнения домашних заданий, удивился, прочитав отцовские записи. Обоим, и Дону, и его отцу, записанное принесло пользу. Им стало легче сконцентрироваться на улучшениях, а не на прошлых ошибках.

   И никаких обвинений. Только указатели направления движения и надежда.

   Любое школьное родительское собрание может заканчиваться на такой высокой, конструктивной ноте. Например:

   «Харриет следует поработать над собой. Она должна научиться воспринимать себя в качестве ответственного человека, достойного уважения и способного справиться с заданиями».



   «Франку нужно улучшить некоторые качества. Он должен научиться воспринимать себя как личность, способную внести свой вклад в дискуссию, инициированную его одноклассниками».



   «Челии необходимо совершенствоваться. Ей надо научиться выражать свой гнев без оскорблений и сохранять выдержку, аргументируя».

   «Биллу нужно совершенствоваться. Он должен быть в состоянии самостоятельно учиться и выполнять домашние задания».

   Нередко при переходе в другую школу ребенка заставляют заново повторять год. Многим родителям с этим трудно смириться.

   Когда мать девятилетнего Боба выяснила, что ее сын сказал друзьям, что в новой школе ему придется снова учиться в четвертом классе, она разъярилась и накричала на сына: «Как ты можешь думать, что твои друзья способны тебя уважать, после того как ты рассказал им, что снова оказался в четвертом классе? Теперь, надеюсь, тебе ясно, почему они больше не хотят иметь с тобой дела?»

   Мать вела бы себя не так деструктивно, если бы поделилась с Бобом своей растерянностью в связи с тем, что ему придется повторить год: «Я бы рада не испытывать неприятных чувств оттого, что в новой школе тебя опять посадили в четвертый класс. Я не хочу, чтобы твои друзья считали тебя дураком. Я надеюсь, что тебя все это не беспокоит. Ведь, по сути дела, ты повторишь четвертый класс исключительно потому, что в твоей новой школе требования гораздо выше, чем в старой».

   Двенадцатилетняя Оливия дважды меняла школу. В первый раз она перешла из государственной школы в частную, где попала в шестой класс, хотя уже его закончила в старой школе. А вот, поменяв школу во второй раз, Оливия «перескочила» из восьмого класса сразу в десятый. Означает ли это для ее родителей, что, находясь в шестом классе, их дочь была глупой, а, оказавшись в десятом, превратилась в невероятную умницу? Следовало ли им стыдиться ее в первый раз и похваляться ею два года спустя? Ни одно, ни другое не имеет смысла. Оливии нужно от своих родителей вовсе не оценка ее интеллекта, а родительская вера в то, что она окажется в состоянии справиться с требованиями новой школы.