Декоративная косметика

Подлинное представление, как надо делать то, что нынче называется макияж, то есть, выражаясь по-русски, наносить грим, вы могли бы получить, если бы видели, как гример работает с актером перед выходом на театральную сцену или с профессиональной моделью перед ее появлением на дефиле. Даже если актер в основном предпочитает гримироваться сам, гример всегда внимательно посмотрит, все ли в порядке. Потому что это непростое искусство. А зрители в театре должны правильно воспринимать актера и из первого ряда партера, и с третьего яруса.

Когда вы пытаетесь достичь сходного эффекта, пользуясь разными видами декоративной косметики, учтите, что, глядя на себя в зеркало, мы по определению не можем видеть себя такими, какими нас видят окружающие. Одним до нас просто нет дела, другие заранее любят нас «черненькими», и притом все они видят нас в движении, а не «пялятся» на нас в упор. Ведь на людях мы или разговариваем, или слушаем собеседников, или просто рассматриваем едущих на эскалаторе в метро – во всяком случае, мы смотрим не на себя, а на других. А это играет решающую роль в том, как эти «другие» воспринимают нас.

Так что в ваших руках самая «профессиональная» косметика (таков рекламный слоган знаменитой фирмы Max Factor на нашем ТВ; имеется в виду, конечно же, косметика для профессионалов) все равно будет использована «дилетантски».

И пусть! Только актер чувствует себя вполне естественно в профессионально наложенном гриме. Только в театре «она» всегда свежа и румяна или устала и бледна. Вы-то за один вечер успеете и побледнеть, и разрумяниться, и устать, и отдохнуть.

Ваша манера говорить и смеяться, мимика и пластика, свобода в движениях и живость разговора воспринимаются окружающими куда острее, чем цвет лица и контур губ.

Я вспоминаю двух женщин, внешность которых меня поразила. Обеих я наблюдала со стороны, не будучи с ними знакома. Обе они в высшей степени выражали стиль своего времени, что в моем понимании куда более выделяет, чем просто обладание красивой внешностью.

Первая – это великая актриса Театра имени Вахтангова Цецилия Мансурова. Я успела ее застать еще на сцене, в роли Роксаны в «Сирано», но поразила она меня позже. Через сколько-то лет я увидела Мансурову в зале МХАТ – точнее, я узнала ее по спине. У Мансуровой и в семьдесят лет была царственная осанка, которая естественно подчеркивалась платьем с высоким воротом и зачесанными слегка кверху волосами. Она не была красива – она была неподражаема.

Вторая – наша современница, журналистка Маша Слоним, она же – леди Филлимор. Ее я впервые увидела, если не ошибаюсь, в коридорах Би-би-си в Лондоне. Стройная, пластичная, с совсем короткой стрижкой, брови вразлет, завораживающе низкий голос и необыкновенно живая мимика. Ей очень к лицу ранняя седина. Маша красива — как может быть красива только значительная личность.

Для меня главным в возможностях декоративной косметики был и остался тональный крем или тональная пудра. Как это ни смешно сегодня звучит, мне подарили настоящую (то есть не компактную, а рассыпающуюся) пудру Max Factor, когда мне не было и тридцати, но этот ярлык для молодой девушки не был брендом (хотя Chanel – был). И тогда же моя подруга Кира Филонова, дочь известной русской актрисы немого кино Людмилы Николаевны Семеновой, сказала мне, что актеры пудрятся исключительно заячьей лапкой (!). Откуда у меня взялась лапка (она до сих пора цела) – не припомню; кажется, мой муж получил ее в подарок от сослуживца – любителя охоты.

Разрумяниться я могла только после лыж, в остальное же время я была откровенно бледна, да к тому же очень уставала. Приобретя некий навык употребления заячьей лапки, я добилась того, что, встретив меня днем, знакомая моих родителей сказала: «Как вы посвежели!» У меня достало наивности сослаться на заячью лапку…